Отборочный матч VI чемпионата мира 1958 г. Дополнительный матч за 1-е место в группе
ПОЛЬША 0 : 2 СССР

			0:1 Стрельцов			(31)
			0:2 Федосов			(75)

СТРЕЛЬЦОВ СКАЗАЛ: "ГУЛЯЕМ!"

Матч СССР - Польша, состоявшийся 24 ноября 1957 года в Лейпциге, смело можно отнести к одному из самым памятных игр нашей сборной. И не только потому, что тогда решался вопрос, будет ли она участвовать в первом для себя чемпионате мира 1958 года, который проводился в Швеции.

Напомню, что в рамках отборочного турнира к шведскому чемпионату советские футболисты выиграли в Москве у поляков - 3:0 и потерпели от них поражение в Хожуве - 1:2. В нашей группе играли еще и финны. В Москве (на стадионе «Динамо») сборная СССР победила их в упорной борьбе - 2:1, а в Хельсинки забила десять безответных мячей. Расправились с финнами и поляки - 3:1 в гостях и 4:0 дома. В итоге у двух команд - СССР и Польши - оказалось по шесть очков. Тогда при равенстве очков у претендентов не принимались в расчет результаты их личных встреч или соотношение забитых и пропущенных мячей во всех четырех отборочных матчах. Но этот показатель учли бы в случае ничейного счета в дополнительной игре конкурентов, проводившейся на нейтральном поле.

Советская сторона сразу предложила сыграть матч в ГДР. Поляки назвали несколько стран, в которых они могли бы сыграть с нами, включая Венгрию. Руководители отечественного футбола не хотели и слышать о каких-либо компромиссных вариантах, устроивших бы польскую сторону. Они знали, что вопрос на самом высоком государственном уровне решится в конце концов в нашу пользу - столкнулись интересы двух стран, входивших в Варшавский Договор, и по праву сильного выбор принадлежал Советскому Союзу.

Так выглядела облож- ка программки к матчу СССР - Польша, выпу- щенной в Лейпциге.

Почему мы настаивали на ГДР? Нигде за рубежом не было столько советских граждан, включая служивших в ГСВГ. По предварительным наметкам, на 110-тысячном стадионе в Лейпциге около трети зрителей могли быть болельщики сборной СССР. Не приходилось сомневаться, где немцы назначат матч. В отличие от Лейпцига с его знаменитой еще в средневековье ярмаркой на перепутье дорог в Центральной Европе Берлин считался прифронтовым городом. Его крупнейший стадион, носивший имя Вальтера Ульбрихта, рассчитанный на 50 тысяч зрителей, располагался всего в полукилометре от секторов Западного Берлина. Поэтому до середины 80-х годов, до признания ГДР мировым сообществом и принятия ее в ООН, сборная этой страны проводила все матчи - товарищеские или в рамках отборочных турниров чемпионатов Европы и мира - только на лейпцигском стадионе, одном из крупнейших в Европе.

После того как официально было объявлено, что третий матч футболистов СССР и Польши состоится в Лейпциге, администратор нашей команды взял билеты на поезд Москва - Берлин, отправлявшийся 17 ноября в 17.30 с Белорусского вокзала. Среди отъезжавших не оказалось двух нападающих - Эдуарда Стрельцова и Валентина Иванова. Они опоздали на поезд. Мне приходилось читать, что тогда организаторские способности проявил руководитель Секции футбола Комитета по физкультуре и спорту при Совете Министров СССР Валентин Антипенок. Он дождался опоздавших футболистов, раздобыл автомобиль, посадил их туда, и машина помчалась догонять экспресс. Тогда первую после Москвы остановку берлинский поезд делал в Можайске. Но в тот день, когда сборная СССР ехала на встречу с поляками, якобы стоянки не было, и Антипенок, дозвонившись сначала до одного, а потом и до другого заместителя министра путей сообщения (по некоторым сведениям, до самого министра), добился разрешения остановить экспресс, чтобы Стрельцов и Иванов могли вскочить в вагон.

Об этом случае страна впервые узнала 2 февраля 1958 года из фельетона Семена Нариньяни «Звездная болезнь», опубликованного в «Комсомольской правде», которую тогда редактировал Алексей Аджубей, зять Хрущева. Публикация посвящалась Стрельцову. Опоздание на вокзал, остановка поезда в Можайске были поданы читателям как симптом звездной болезни, как лыко в строку Стрельцову следовали и другие подробности: он заказывает в ресторане салат за 87 рублей 50 копеек, вынуждает человека в годах и с больным сердцем остановить поезд Москва - Берлин.

А после того, как все игроки сборной СССР собрались в Лейпциге вместе, в команде случилось новое происшествие. Однажды ее пригласили в местный клуб советского торгпредства - встреча с нашей колонией, просмотр фильма. После приема на 22 часа был назначен отъезд в гостиницу «Астория», лучшую в городе, в которой остановились наши футболисты. В урочный час не оказалось Бориса Татушина, и делегация уехала без него. В ее штабе спать не ложились: куда исчез спартаковец? Замешана здесь женщина? А может, это происки какой-нибудь западной разведки? Наконец в два часа ночи, спустя три часа после отбоя, в холле «Астории» появился Татушин. Оказывается, он встретил свою давнюю московскую знакомую по имени Зоя (фамилию не помнит, а спросить у нее не решился), которая ныне работает учительницей в школе советской колонии. Она пригласила земляка в гости, отчего тот и припозднился. В дальнейшем в Москве Татушин несколько раз был вынужден объясняться, почему он в лейпцигской гостинице не появился к отбою, кто такая Зоя, как долго он ее знает. Даже потом, когда Татушин проходил свидетелем «по делу Стрельцова», которое не имело никакого отношения к случившемуся в один из ноябрьских вечеров в Лейпциге, ему пришлось в очередной раз рассказывать о том происшествии, теперь уже следователю. По части знакомств и встреч с женщинами в заграничных условиях тогда было очень строго…

И вот когда казалось, что с нервотрепкой, доставшейся тренерам сборной перед лейпцигским матчем с поляками (опоздание на поезд Стрельцова и Иванова, исчезновение, пусть на короткое время, Татушина), покончено и время неумолимо движется к началу игры, возникает новая напасть, очень серьезная: неожиданно занемог Алекпер Мамедов. Сборная СССР прибыла в Лейпциг, имея в своих рядах 18 футболистов: вратари - Лев Яшин и Владимир Беляев, защитники - Михаил Огоньков, Анатолий Масленкин, Борис Кузнецов и Владимир Кесарев, полузащитники - Игорь Нетто, Юрий Войнов, Виктор Царев и Юрий Ковалёв, нападающие - Борис Татушин, Слава Метревели, Валентин Иванов, Эдуард Стрельцов, Алекпер Мамедов, Генрих Федосов, Алексей Мамыкин и Владимир Рыжкин. Не хватало нескольких сильных игроков, считавшихся основными. Из-за травмы давно не играл Константин Крижевский, в ту пору бесспорно сильнейший центральный защитник. В Хожуве его пост занял Анатолий Масленкин, а в Лейпциге Гавриил Качалин решил попробовать в центре обороны Владимира Кесарева, известного правого защитника. И не ошибся. На следующий после мачта день Валентин Гранаткин в телефонном разговоре с корреспондентом «Вечерней Москвы» назвал дебют Кесарева успешным.

В атаке Валентин Иванов.

После столкновений с защитником «Локомотива» Евгением Роговым в финальной игре на Кубок СССР, состоявшейся за три недели до лейпцигского матча, сборная команда потеряла Никиту Симоняна, Сергея Сальникова, Анатолия Ильина и Анатолия Исаева. Об их участии во встрече с поляками не могло быть и речи (Исаев, например, оставался инвалидом на протяжении четырех месяцев). Поэтому Качалину пришлось отправить в переднюю линию Ковалёва из «Локомотива», способного сыграть нападающим, и сделать ставку на Мамедова, заметно прогрессировавшего в последних матчах за «Динамо». И вот эта надежда лопнула. В состав срочно включили Федосова, тот настолько был уверен, что не примет участия в матче, что приехал на стадион без бутс. И тогда Мамедов отдал одноклубнику свои, хотя они явно не годились по размеру - вместо 43-го - 41,5, что не помешало Генриху забить в матче гол.

Федосов натянул мамедовскую футболку с 9-м номером, когда предыгровая разминка подходила к концу и был заполнен протокол игры. Вполне понятно, диктор на стадионе записал состав сборной СССР заблаговременно, когда в протоколе значился Мамедов, еще не заявивший о своем недомогании. Поэтому для зрителей над трибунами прозвучала фамилия Мамедова. Самое время, наверное, сказать, что я в то время был студентом лейпцигского университета. Будучи страстным болельщиком, познакомился с нашими игроками и повсюду сопровождал команду. Услышав по радио фамилию Мамедова, я, оказавшийся в тот день на одной лавочке с тренерами и запасными игроками сборной СССР, удивленно вскрикнул, за что был награжден испепеляющим взглядом Михаила Якушина, ассистента Качалина. Для зрителей получалось, что играет Мамедов! Неудивительно, что на следующий день многие газеты ГДР опубликовали наш состав, включив в него Мамедова, а некоторые вышли с его портретом, под которым пояснялось, что это как раз тот футболист, который забил один из двух мячей.

На Советский Союз репортаж об игре вел Вадим Синявский. Узнав перед встречей у тренеров сборной СССР, кто будет играть, да еще заглянув, видимо, для верности в протокол, он преспокойно отправился в радиорубку, расположенную в высокой башне на значительном расстоянии от поля. Ему и в голову не могло прийти, что у нас под девятым номером играет не тот футболист, что заявлен в протоколе. Синявский немного владел немецким языком (фронтовой репортер «Последних известий» по радио, вел репортаж из Сталинграда о пленении Паулюса), он наверняка прослушал объявленный по стадиону по-немецки состав сборной СССР и не приметил никаких перемен по сравнению со своим списком. Поэтому в тот день в рассказе Синявского частенько упоминался Мамедов, особенно когда «девятка» забила второй мяч.

Нападающий сборной СССР Генрих Федосов (№9), играя в бутсах Алекпера Мамедова, забивает второй мяч в ворота поляков.

Вот почему «Вечерняя Москва», оперативно сообщая о лейпцигском матче, особо заметила, что накануне второй гол забил Федосов, а не Мамедов, как сообщалось в радиорепортаже. Но еще до появления номера «Вечерки» с подобным уточнением болельщики в Москве уже знали имя подлинного автора второго гола в ворота поляков. Выходившая по понедельникам кроме «Вечерней Москвы» «Правда» (другие газеты в Советском Союзе в этот день недели не появлялись) напечатала отчет из Лейпцига своего специального корреспондента Владимира Новоскольцева. У этого журналиста перед тем, как начать передавать в Москву свой репортаж, имелось время пообщаться с руководителями советской делегации. И он узнал, что фамилию Мамедова изъяли из протокола буквально за две-три минуты до начального свистка судьи, а играл у нас Федосов, который и послал второй мяч в сетку польских ворот. Будь Синявский поближе к полю, он ни за что не назвал бы Федосова Мамедовым - динамовцев в том составе сборной СССР он хорошо знал не только по фамилиям, но летал с ними за рубеж.

Поляки, увидев, что в нападении сборной СССР нет четырех основных игроков, главной ударной силой посчитали Стрельцова и сразу начали опекать его, причем настолько плотно, что он уже на 5-й минуте получил серьезную травму. Замены тогда не разрешались. Помощь пострадавшему пришлось оказывать у кромки поля, поэтому какое-то время команда играла вдесятером. Стрельцов понимал, что в случае своей неудачной игры, да еще, не дай бог, при поражении, его ждет суровое наказание за опоздание к поезду Москва - Берлин. Поэтому он, вернувшись на поле, стиснув зубы, играл как никогда напористо. И, несмотря на травму, на 31-й минуте открыл счет. А на 75-й минуте атаку с участием Стрельцова завершил Федосов. Контрнаступления польской команды не имели в тот день успеха - надежно играл Яшин.

Воскресный день, принесший сборной СССР право выступить на чемпионате мира, завершился приемом футболистов обеих команд в лейпцигской ратуше. Каждый из присутствовавших получил на память мраморную плакетку с рельефным изображением одной из достопримечательностей Лейпцига - монумента «Битва народов», напоминающего о Лейпцигском сражении 1813 года. А наутро Константин Андрианов, член Международного олимпийского комитета, заместитель председателя Комитета физкультуры и спорта при Совете Министров СССР, возглавлявший нашу делегацию в Лейпциге (кстати, он же руководил динамовской дружиной в Англии глубокой осенью 1945 года), отдал распоряжение раздать футболистам все причитающиеся им суточные и премию за победу над поляками, после чего футболисты отправились до обеда по маршруту, по которому двигались в Лейпциге все командированные из Советского Союза, - магазин при нашей военной комендатуре и два универмага в центре города. На пятом, последнем этаже одного из универмагов «Конзума» работало кафе, чьи посетители, среди которых было немало наших граждан, включая офицеров, плотной толпой моментально окружили группу заглянувших на звон пивных кружек игроков сборной СССР. Начались поздравления с победой, не было конца просьбам дать автографы. Сбежался весь обслуживающий персонал кафе, дружно встав в очередь к футболистам, без устали оставлявшим автографы.
Сияющий Стрельцов обвел всех взглядом и сделал отмашку, прочертя в воздухе полукруг от своего живота, словно сеятель, идущий по пашне, и приказал: «Пиво, корн (немецкая хлебная водка. - В. П.) - для всех, гуляем!»

Владимир ПАХОМОВ. Еженедельник "Футбол".

"СТРЕЛЕЦКАЯ" ПОБЕДА

Местом его проведения выбрали Лейпциг, и это было опять-таки на руку Советам, которые располагали в тех краях крупным воинским соединением. В то время как поляки прислали "всего" 5-тысячную армию поддержки, армия - причем в буквальном смысле - советская насчитывала на трибунах втрое-вчетверо больше голов.

Само собой разумеется, подготовка командами велась самая, что ни на есть тщательная. Поляки сели на 10-дневный сбор. Наши готовились в Москве в суровых погодных условиях второй половины ноября (матч игрался 24-го), когда постоянно с неба либо лил дождь, либо валил снег. Яшин и его дублер Беляев часами самоотверженно бросались за мячами в слякоть, одетые в плотные тренировочные костюмы. Повышенное внимание вновь уделялось боеспособности нападающих.

Лев Яшин не раз спасал ворота.

Погода сыграла свою злую шутку, и полкоманды загрипповало. Качалину пришлось поменять по сравнению с хожувским составом пятерых человек. Один из новых игроков, левый крайний форвард Юрий Ковалев, заменивший Анатолия Ильина, раньше вообще не играл за сборную, причем у себя в клубе, "Локомотиве", использовался как полузащитник.

Начальная стадия экстра-матча очень походила на начало московской дуэли этих команд. Снова множество моментов создали поляки - и снова безрезультатно. Блистательно стоял Яшин, который спас в первые полчаса от двух-трех голов. Еще дважды Кемпны и Янковски промахивались мимо пустых ворот.

Мастерство Стрельцова в очередной раз оказалось как нельзя кстати. Только он, получив на 30-й минуте мяч от Татушина (транзитом через Ковалева), мог в условиях скученности в штрафной так расторопно разобраться с мячом. Для вратаря Томаша Стефанишина ловкий маневр "Стрельца" (который еще с 7-й минуты играл с травмой!) оказался сюрпризом - 1:0.

Упрочил на 75-й минуте перевес в счете, и опять же с подачи Стрельцова, Генрих "Снеговик" Федосов, который несколько ранее поразил перекладину. Таким образом, и в этой группе путевку, пусть и с напрягом, забрал себе тот, кому она и предназначалась.

Прорыв Валентина Иванова к воротам поляков.

В завершение рассказа о матче имеет смысл процитировать Льва Яшина, который в своей автобиографической книге "Счастье трудных побед" поведал об одном инциденте, предшествовавшем матчу в Лейпциге, который в контексте последующих событий показался значимым: "Наш поезд отходил от Белорусского вокзала. Обычно предотъездные минуты тянутся черепашьим шагом, ждешь не дождешься, когда, наконец, поезд тронется. На этот же раз время мчалось вперед галопом. Десять минут, пять, две остается до отправления, уже покинули вагоны провожающие, а двух торпедовских форвардов - Стрельцова и Иванова - все не было и не было.

Побледневший и притихший, понурив голову и ни на что уже не надеясь, сидел на откидном стульчике в коридоре наш старший тренер, наш отец Гавриил Дмитриевич Качалин. Он словно и не заметил, как состав тронулся, не бросил даже прощального взгляда в окно. И вдруг через какое-то время начальник поездной бригады сообщает, что в Можайске мы сделаем не предусмотренную расписанием остановку, чтобы принять двух опоздавших пассажиров. По радио передали: они приезжали на перрон, когда наш состав еще не скрылся из виду. Застали там провожающих, и один из них, усадив обоих в свою машину, бросился по Можайскому шоссе вдогонку.

Это сообщение переполошило всех, кроме Качалина. Ни радости, ни оживления не увидели мы на его лице. Он понуро поднялся со своего места, подозвал к себе Нетто, Симоняна и меня - трех старших по возрасту игроков - и каким-то невыразительным, бесцветным голосом сказал: "Если верно, что они к нам присоединятся в Можайске, решайте их судьбу сами. И разговаривайте с ними сами. Как вам подскажет совесть, так и поступайте. А я с ними говорить не хочу. И видеть их не могу".

Поезд действительно притормозил у станции и тут же двинулся дальше. Наш триумвират заперся с опоздавшими в одном из купе. Читать мораль мы им не стали. "Мужчины вы или сопливые пацаны? - сказал Никита Симонян. - Мужчины? Тогда докажите это в игре! Посмотрим, сумеете ли вы смыть свой позор..."

Игра была тяжелой, какой обычно бывают все решающие игры. Но Стрельцов и Иванов проявили себя блестяще. Когда мы вернулись на родину, команду приняли руководители Всесоюзного спорткомитета. Они поздравили всех с выходом в финальную часть чемпионата мира, а опоздавших пожурили: "Ваше счастье, что в Лейпциге вы показали себя с самой лучшей стороны. А то бы вам так легко не отделаться"

Игорь ГОЛЬДЕС. Журнал "Мировой футбол" №7, 2005 г.

Информация и фото с сайта: "Сборная России по футболу"